Поскольку стыд — это эмоция, связанная с присутствием другого, воспользуемся олицетворением: кто такой Стыд?
Прежде всего, стыд — это посредник между отдельным человеком и коллективом. Именно на это указывает известный американский психолог, один из виднейших специалистов в области изучения эмоций Кэррол Эллис Изард:
«…Переживание стыда повышает сенситивность человека к чувствам и оценкам окружающих и, таким образом, способствует социальной сплоченности. Внешние проявления стыда сигнализируют членам группы о том, что индивид восприимчив к критике».
Задача стыда — сигнализировать: что-то идет не так — и, следовательно, влиять на поведение. Эта эмоция помогает быть чувствительным к оценке других и так связывает Я с миром, через границу, запрет, табу. Простейший Стыд говорит нам: «Не делай! Не говори! Не показывай! Не трогай! За границы дозволенного не выходи, а не то стыдно будет!»
Значит, Он также является стражем.
«Судя по всему, стыд для наших доисторических предков служил своего рода регулятором половой жизни. …Похоже, что лишь стыд заставил человека искать приватности в сексуальных отношениях. …Это способствовало укреплению социального порядка и гармонии в первобытных обществах» (К. Э. Изард).
Стыд эволюционирует вместе с человеком, и его формы становятся все сложнее. В процессе развития человечества Он начинает воздействовать не только через отрицание и запрет, но и через побуждение к действию. Стыд становится мотиватором.
«Индивид стремится избежать наказания стыдом и начинает развивать свои способности. Понятно, что такой индивид — умелый, компетентный и духовно богатый — будет полезен группе, будет способствовать ее процветанию и жизнестойкости» (К. Э. Изард).
Но, как часто это бывает, чрезмерное усиление позитивной тенденции приводит к негативным последствиям. Когда Мотиватор слишком настойчиво и рьяно твердит: «Быстрее, выше, сильнее!» — стыд перерождается из движущей силы в тормозящую, сковывающую. И появляется на арене в новой роли — Безжалостного Эксперта.
— Господин Эксперт, милости просим.
— Это ваше «милости просим» не совсем удачно сформулировано. Гораздо лучше было бы сказать: «добро пожаловать», потому что милости от меня вы все равно не дождетесь.
— Добро пожаловать, господин Эксперт.
Именно с этим господином мы чаще всего и сталкиваемся на психотерапевтических приемах.
Так, Алена пришла за помощью, потому что отношения с противоположным полом не складываются. Переживает, что так и не встретит мужчину, что не сможет сохранить отношения, как это было уже не раз.
И вдруг на одной из последних сессий, после ее возвращения из отпуска, происходит странный разговор.
Во время этого разговора она все время смотрит вверх и улыбается. Говорит: «Хорошо отдохнула». Потом переключается на серьезный тон, рассказывает о своих планах, о работе. А потом снова смотрит вверх, улыбается и молчит.
— Ты сейчас где? — спрашиваю я ее.
— Я еще в отпуске.
— И что там сейчас происходит?
— Ну, там хорошо, — снова уклончиво отвечает она.
— М-м-м, — многозначительно киваю я.
— Ой… Ну, там был один парень. Мы с ним встречались, и ты знаешь, похоже, я ему понравилась. Ну, и он, честно говоря, мне тоже… Представляешь, оказалось, что мы из одного города. И он мне даже предложил здесь продолжить встречаться… Но я отказалась.
— Отказалась? А почему?
— Чтобы сохранить сказку. Было что-то прекрасное, и пусть оно там и останется, — а щеки у Алены в этот момент розовые-розовые.
«Как же так?» — думаю я и пытаюсь понять, что же это за странность такая? Мысленно сопоставляю факты:
1. Она долгое время искала мужчину.
2. Ради этого она пришла в психотерапию.
3. Наконец она встретила парня.
4. Она ему нравится.
5. Это взаимно.
6. Они из одного города.
7. Он предложил ей встречаться.
8. Она отказалась.
Интересно!
И в ходе дальнейшего исследования выясняется, что причиной этому является не что иное, как стыд. Уже знакомый нам господин Эксперт говорит:
— Нельзя так беззаботно быть счастливой. Встречаться — это дело не легкомысленное. И вообще, если у вас уже был секс, то что он о тебе подумает? Серьезные отношения надо строить серьезно. Наслаждаться хорошо на отдыхе, но с таким отношением здесь, в обычной жизни, можно и по наклонной пойти. Влюбилась она… Надо быть строже. Надо быть труднодоступной крепостью. Так и только так ты найдешь достойного тебя и заживешь с ним долго и счастливо. А если уж ты хорошо провела время — позаботься о том, чтобы свидетелей не осталось.
Эксперт большой. Ему видней.
К счастью, история влюбленности Алены на этом не закончилась. Ближе узнав своего внутреннего Эксперта, открыв в себе тормозящую силу стыда, она смогла освободиться от его власти и принять себя смеющуюся, беззаботную, влюбляющуюся, счастливую.
Она нашла того молодого человека в одной из социальных сетей. Вот уже полгода они вместе.
Почему эта история все же закончилась хеппи-эндом?
1. Прежде всего, Алене удалось увидеть в себе этого строгого господина — Внутреннего Эксперта; раньше, когда она его не замечала, эти оценки воспринимались как сами собой разумеющиеся.
2. Она научилась отделять свой голос от голоса Эксперта, а значит, у нее получилось вступить с ним в диалог; в чем-то она с ним согласилась, а в чем-то — нет.
3. Затем Алена обрела относительную свободу от чужих оценок, которые требовали от нее соответствия Кодексу хорошей девочки. Она смогла понять, что собственное счастье важнее.
4. Наконец, она сумела сделать осознанный выбор.
Получается, что наша задача вовсе не в том, чтобы ликвидировать строгого Эксперта как такового. Гораздо лучше для нас просто научиться соглашаться с ним или не соглашаться. Иначе мы рискуем остаться под властью чужой мерки, чужого взгляда, постоянно пытаясь быть угодными, подходящими, соответствующими.
До сих пор мы говорили о сфере личных отношений, но вредное влияние Внутреннего Эксперта распространяется гораздо шире.
Пример — история Сергея: ему немного за тридцать, он давно и успешно работает в сфере менеджмента. Пришел в психотерапию с запросом: «Хочу хотеть жить», «а сейчас слишком скучно и однообразно». В процессе работы выяснилось, что у Сергея много талантов, искр, что возбуждает его творчество, что когда-то в детстве было много мечтаний, но почти ничего не сбылось. Мы стали исследовать, отчего же не разгорается его творческий огонь?
На одной из сессий он поделился своими наблюдениями:
— Я прямо заметил, как это происходит. В момент, когда меня захватывает какая-нибудь творческая идея и появляется аппетит к воплощению этой идеи, я начинаю очень волноваться, и как-то сразу появляется вопрос: «А смогу ли я?»
Даже не так… Я в этот момент как будто начинаю оборачиваться и чувствую себя, словно я стою на арене, и тысячи глаз смотрят на меня и ждут… Или даже не просто ждут, а спрашивают: «А ты сможешь, мальчик?». И все… (закрывает лицо руками).
Этот отрывок из разговора с Сергеем хорошо иллюстрирует подмену мотивов — когда желание творить вдруг превращается в стремление соответствовать ожиданиям: ты уже не тот, кто растил какую-то свою потребность, а тот, кто должен угодить окружающим. И эта подмена подрезает крылья и гасит огонь. Уходит вдохновение, нет опоры для творческого взлета.
Откуда берется этот парализующий вопрос: «А ты сможешь, мальчик?» Конечно, из детства. Ведь так часто воспитание построено не на позитивном побуждении, а на пристыжении: стыдно не знать, не уметь, стыдно не справиться.
И чтобы не испытывать этого чувства, ребенок старается успеть ВСЁ: и математику, и русский, и химию, и литературу. И желательно всё на пять.
А дальше возникает следующая трудность.
Допустим, ребенок любит литературу и русский, а математика и география ему не близки. И пусть бы он знал нелюбимые предметы на троечку.
Но нельзя, стыдно.
И он вынужден проглатывать уравнения, теоремы, названия городов и стран. И, может быть, в другой момент его развития эти уравнения или страны были бы самым интересным и нужным, но именно в этот момент от них ему не польза, а вред.
Мальчика кормят знаниями «всухомятку», а он, даже если старается, не может их переварить. При этом на нелюбимое и потому трудное дело уходит большая часть энергии, а на любимое не остается ни сил, ни времени.
Мало того, в сознании ребенка растет концентрация непереваренных знаний, и это отравляет его — разрушает в нем интерес к учебе, тормозит творческую активность. Погоня за пятерками по всем предметам не оставляет ребенку возможности выбора, лишает его способности свободно искать себя и реализовывать.
Наращивание компетенций (чем больше, тем лучше) может убить одно-единственное увлечение — может быть, самое главное в жизни. Это, конечно, будет непреднамеренное убийство, а убийство по халатности, но, согласитесь, слабое утешение.
Что-то подобное и произошло с Сергеем, и только сейчас, когда ему уже за тридцать, он начинает возвращаться к себе, к истинным потребностям. Но этот процесс проходит медленно и трудно, даже мучительно, ведь в нем по-прежнему сидит этот «чужой», «оценивающий» — Внутренний Эксперт.
Так что же делать, когда кого-то из нас, как Сергея, преследует вопрос: «А ты сможешь?»
Прежде всего, надо осознать этот вопрос и другие, смежные с ним: «А соответствуешь ли ты?»; «А понравится ли это?» — как именно чужие, внешние вопросы, озвученные чужими голосами, грубыми или писклявыми.
Не избегая мучительных вопросов, а напротив, еще чаще задавая их себе, можно будет услышать их как бы с некоторого расстояния, со стороны. В какой-то момент страшные вопросы потеряют свою пугающую силу, и будет уже не так трудно отделить их от самого главного — от самого творчества.
Ведь что главное в творчестве? Не результат и связанные с ним оценки, а процесс и движущие творческие силы — воля к созиданию, стремление к самовыражению, жажда воплотить что-то свое.
Когда проясняется самое главное, оценивающие и стыдящие вопросы становятся почти не слышны, они уже почти не задевают сознание. А на первый план выходит другое — всё, что поддерживает твою энергию: люди, которым близка твоя идея, условия, которые способствуют ее развитию.
При этом важно помнить, что и дальше, на всех этапах творчества и самореализации, нас ждут опасности и соблазны стыда. Один из таких опасных соблазнов — желание непременно понравиться.
Это желание — ловушка: попавшись на удочку чужой воли («делай это», «хочу то», «мне нравится так»), мы рискуем так и не избавиться от этой зависимости, от этой нитки чужих предпочтений, превращающей нас в марионеток. Тогда однажды мы можем столкнуться с тем, что не мы играем, а нами играют, что мы себе уже совсем не принадлежим.
Важно успеть заметить, когда для тебя стало важнее понравиться кому-то, а не делать что-то свое. Действительно ли тебе сейчас необходимо это чье-то признание? И если да, то будь готов опять пройти через мясорубку перекрестных мнений, противоречащих друг другу оценок, всех этих мельтешащих за и против.
Готов?
Тогда ныряй в холодную воду. Может быть, после нескольких попыток, оборачивающихся осознанными мучениями, тебе больше не захочется этого делать.
Другая опасность — это приблизить к себе стыдящего нас человека. И здесь нам угрожают, с одной стороны, некоторые близкие люди, которые особенно увлекаются одергиванием и попреками: «Куда ты вырядилась?»; «Ты на кого похожа?»; «Ты-то чего суешься?». С другой стороны, против нас работает целый Институт Стыда — мода, СМИ с их культом успеха, господствующие стереотипы. От нас требуют совершенства и скрыто (или прямо) стыдят нашим несоответствием мерке. Мы все время должны быть не собою, а кем-то другими. С другими губами, носом, грудью. Все на одно лицо.
И что же со всем этим делать? Надо просто осмелиться сказать: «Это не ваше дело».
Или мягче, лиричнее:
Я тебя попрошу украдкой,
Я тебе прошепчу запретно:
Отдавай мой дневник с тетрадкой!
И не ставь мне больше отметок.
Очень важно не бороться со стыдом, не преодолевать себя, а ставить его на правильную позицию. Стыд — слуга, а не хозяин. Скрытый внутри, он, парадоксально, становится ведущим. И только явный и открытый Стыд служит связью с миром.
Не надо стыдиться Стыда. Это вовсе не плохо — быть чувствительным, краснеющим, испытывающим неловкость. Да, это неприятная эмоция — настолько, что хочется сделать всё, что угодно, лишь бы не переживать ее, лишь бы не быть уличенным в своем стыде. Но если мы запихнем Стыд под спуд, в глубину сознания, то тут же на поверхность вынырнет вечно недовольный Эксперт.
Стыдиться открыто — признак зрелости. Надо учиться испытывать Стыд, не давая ему над собой власти. Надо признаваться в некомпетентности, в несовершенстве, нужна готовность быть уличенным. Необходимо не прятать Стыд, а разделять его с другими людьми.
— Ой… Ты обнаружил меня в этой неловкой ситуации, в моей некомпетентности, и я чувствую, как горят мои щеки, чувствую, что мне стыдно… И да — это я… Узнаю себя, не знающего, чего-то не умеющего, и принимаю себя, одновременно оставаясь с тобой, даже когда ты застал меня таким неловким и неумелым.
Возможность совместного переживания стыда занимает в теории и в практике психотерапии огромное место.
Мэтры различных терапевтических школ бьются над вопросами: «Что делать, если человек рядом с вами испытывает чувство стыда? Как не потерять с ним контакт в этот момент?» И действительно, контакт в такие минуты сохранить чрезвычайно сложно, ведь стыд всегда вызывает у человека жгучее желание спрятаться, уйти, исчезнуть. Вы можете, например, вспомнить неловкую ситуацию у доски перед всем классом, когда вы не знаете предмет, и учитель отчитывает вас. Все лица в этот момент расплываются, все как в тумане, трудно и не хочется встречаться взглядом не только с учителем, но даже с друзьями. Почти невозможно в такие моменты получить поддержку от кого бы то ни было.
Так же и в процессе психотерапии: если человек сталкивается со стыдом, он, как правило, стремится спрятаться, убежать.
После долгого изучения этой темы, поисков и исследований, проведенных психотерапевтами разных стран, можно с уверенностью сказать, что стыд никогда не появляется в ситуации, в отношениях, в разговоре из ниоткуда. Если человек чувствует себя пристыженным, это значит, что так или иначе собеседник на него повлиял, спровоцировал переживание стыда.
Вот как об этом размышляет известный французский гештальт-терапевт Жан-Мари Робин. Речь идет о терапевтической сессии, сделанной им на семинаре.
«Помните, что вчера произошло с клиентом. Насколько я помню, я сперва взял на себя ответственность за его стыд. Это был способ признания того, что стыд не какой-то внутренний процесс, а феномен поля и того, что я тоже активно участвую в его создании. И также является правдой то, что, один раз или несколько, он заставлял меня чувствовать стыд. Если бы у нас был длительный процесс терапии, возможно, нам пришлось бы как-то это рассмотреть. Потому что, если он заставляет меня чувствовать стыд, то, наверное, я использую какой-то способ, чтобы защитить себя, и я не всегда это осознаю. В этом случае я бы постарался вернуть стыд на свое место».
Из этих размышлений видно, как терапевт признает свое влияние на появление переживания стыда у клиента. Он исходит из идеи, что эмоции, в данном случае стыд, мы создаем совместно. Кроме того, он разделяет ответственность за эту эмоцию между собой и клиентом. То есть не пытается сделать ответственным только клиента — мол, это ты стыдишься, это твой стыд, а со мной все в порядке. Это важно, ведь таким образом нас становится двое в этой эмоции, в которой обычно мы остаемся одиноки и не связаны с миром. Мы больше не одни, когда терапевт признает свое участие в создании данной эмоции, свой вклад, свое влияние.
В работе мы часто видим, что таким влиянием может стать что угодно, любая фраза или представления человека о вас самом либо молчание там, где нужны были слова поддержки.
Например, в процессе терапии при рассказе о неудачном опыте отношений с молодым человеком девушка вдруг замолкает и говорит о чувстве неловкости. Эта возможность сообщать о своем стыде дает мне понимание того, что существует достаточно безопасности и доверия между нами. И я спрашиваю ее, чем я могла сейчас вызвать ее стыд? Разбирая это глубже, она понимает:
— С вами такого никогда не могло случиться! — говорит мне она.
— Но со мной такое случалось, я расставалась с мужчинами, в том числе по их инициативе, и так было не раз.
Девушка поражена, мое признание развеивает миф о том, что есть идеальные женщины, которых никогда не бросают, и только они достойны любви и восхищения, а с остальными что-то не так. И мы приходим к пониманию того, что почти у всех в жизни бывает неудачный опыт отношений, и это еще не повод ставить на себе крест.
Подобный опыт совместного переживания стыда обычно дает возможность углубления отношений со своим партнером или близкими людьми, когда в отношениях появляется такая трепетность, такое уважение к чувствам другого человека, такая степень принятия любимого не только в моменты, когда он или она успешны, но и в минуты, когда человек переживает собственное несовершенство, неуспешность, стыд и боль. Когда рядом с другим можно обнажиться в том, что ты не тот, кем хотел бы казаться, что ты не так крут, красив, умен или богат. И именно в эти моменты можно почувствовать, что тебя любят именно таким, каков ты есть. А это огромное счастье и облегчение — знать, что любят именно тебя, а не того, кем ты хотел бы стать.
Итак, подведем итог: мы говорили о стыде, о том, что эта эмоция мотивирует нас к самосовершенствованию, она же замыкает нас и прячет от мира. Страх переживания стыда рождает желание соответствовать и, вроде бы, это должно сделать нас лучше. Но, к сожалению, желание соответствовать уводит нас в сторону от наших истинных потребностей, не дает раскрыться в полной мере, не позволяет рискнуть и стать самим собой.
Выход, который нашла психотерапия при работе со стыдом, — это перестать пугаться стыда, оставить попытки его не испытывать, а учиться в очень бережном взаимодействии потихоньку начинать ощущать его рядом с другим человеком, не пугаясь так сильно.
Когда нам перестает быть слишком страшно, что стыд нас разрушит, появляется гораздо больше устойчивости рисковать, делать что-то свое, пробовать новое, иметь право не знать и не уметь чего-то, ошибаться и пробовать снова.
Кроме того, мы становимся способны к особенной связи с другими, в том числе близкими нам людьми. Открывается возможность довериться в сложных и неловких ситуациях, положиться на человечность другого. Или даже закончить отношения с теми, кто бесконечно стыдит и критикует.