В чем прелесть этого разговора, что никаких скидок нет в нашем разговоре на возраст. Потому что все серьезно. Это мир со своими законами.
Дело не в том, что это мир подростков.
Очень сильное место этого рассказа в том, что это не мир подростков.
Это не о подростках, это о том, как в мире подростков сохраняется архаика, то есть отношения власти и чести, которые были приняты, скажем, в среднее средневековье.
То есть мы совершаем путешествие во времени - вот в таких локусах (местах) сохраняются героические отношения, отношения чести, отношения рыцарские.
Причем со всеми реальными свойствами рыцарственности. Потому что мы привыкли рыцаря понимать идеализированно - рыцарь это тот, кто ухаживает за дамой. Это, кстати, здесь есть.
Янгули влюблен в девушку, которая совершенно недостижима для него, это невозможная любовь.
Это любовь к недоступной прекрасной даме. Об этой его любви все знают и, очевидно, что он к ней не подступается, а просто издалека ее любит. Это первое.
И второе, это рыцарские отношения с очень сложными правилами. Это некий кодекс, которому он жестко следует. Рыцарство - это система отношений связанная жесточайшим кодексом.
Третье, конечно, ничто без власти и без насилия. Рыцарь просто не будет рыцарем, если он не творит некое насилие. Насилие это, впрочем, легитимизированно. Он собирает дань со своей территории. Такой феодализм, мол, ты находишься на моей территории - плати.
Это есть и у бандитов тоже, но это говорит только о том, что в бандитском мире сохраняются эти средневековые правила. Но дело в том, что в бандитском мире правила все время нарушаются, кодекс не действует там, он переделывается все время. Зло побеждает закон. А в этом мальчишеском мире - закон железный. Янгули не бандит, не вор, он даже не хулиган по-настоящему, он хулиган только в глазах взрослых.
Это универсальная система отношений, а не детский мир. Вот в чем дело. Здесь все очень серьезно.
Первое, что нам надо понять - это то, как нам полюбить этого героя, который у малышни отнимает безделушки, затем им же со скидкой их продает.
Причем сразу видно, что доход никакой с этого, потому что Янгули трудится, развозит молоко, он никакой не делец, но, тем не менее, он это делает. Вот как нам это не осудить, не объявить его вором, разбойником, мошенникам, хулиганом?
Помните, мы когда-то читали рассказ Проспера Мериме «Маттео Фальконе», где отец убивает своего сына? И мы выяснили тогда, что выбора у отца не было. Хотя с нашей точки зрения, провинность, которую он совершил - пустяковая.
Но по сути так должно было быть. И здесь тоже - это другой мир и здесь другие законы. Это феодальный закон. Я держу эту территорию за счет особого типа легитимности, которая утверждается силой и системой правил.
Это очень сильная система. Есть знаменитая книга Фрэзера «Золотая ветвь» - это некий свод фольклора, и ядром этой книги является обычай жреца в священной роще, что жрец до той поры исполняет свои священные функции пока его не убивает другой. Это такой древний обычай, что можно сместить, только убив, но по определенным правилам. То есть царь горы новый приходит и смещает его. Он его символически убивает, лишает его авторитета, уничтожает, аннигилирует его.
А еще здесь перед нами грек, который устраивает Элладу, освященную словами, мифологемами. Ослик - Аполлон, корабль - Посейдон… Мы видим, что здесь воспроизводится очень древняя система отношений. Перед нами рыцарь со всеми своими для нас плюсами, со всеми своими для нас минусами, потому что без силы, без насилия, без отъема, без дани - рыцарь ничего не производит. При том, что, заметим, какой такт у этого рыцаря.
А в другие моменты он на ослике, и когда он на ослике - он не рыцарь. В нем есть такт, что он очень скромно разносит молоко, мацони. Заметим, что он полностью совершенно включен и в другой цикл отношений: отец-сын.
Он дает ему себя бить, и почему он на корабле оказался? Он выполнил волю отца. Он как бы говорит: «Ты забрал меня - я выполнил твою волю, а теперь я выполню свою». Он находится в системе отношений «отец – сын», никакого здесь нет хулиганства.
Что такое хулиганство? Для тетки он хулиган, но почему я говорю, что он не хулиган? Хулиган - это человек, который не имеет правил, ограничений. Хулиган - творит произвол, вот кто такой хулиган. Помните, как они дрались по правилам?
И вот Янгули он такой двойной. Он простой работник на ослике с очень большим достоинством и скромностью, и король - в другое время.
Что Янгули делает с точки зрения взрослого человека? Он слоняется под мостом. А на самом деле - он правит, это его королевство, куча забот, власть надо поддерживать - это дело, это тысяча маленьких ритуальных действий.
Заметим, как он говорит - для меня Родина - это Кока, Петька… А этому Петьке, помните, какой удар он наносит?
Ему не нравится, что Петька сказал, не вовремя подтявкнул… И он как дал ему в рожу, тем самым своим фирменным ударом. Это оплеуха, которая слышна на всю округу. И мне кажется, что он потому еще наносит удары ладонью, чтобы слышно было. Это же очень эффектно. А у него руки до колен - как раз такой удар дает ему огромное преимущество среди сверстников. И невозможно с ним вступить в ближний бой, в клинч войти нельзя, ничего ты с ним не сделаешь.
Отношения Джемала и Янгули
Теперь перейдем к отношениям Джемала и Янгули. Здесь есть два героя, который инициирует и тот, кого инициируют. В мире, который связан с архаикой без этого никак, это основной механизм не только перехода из мальчика во взрослого человека, но и про прием чужака в общину.
Когда люди живут стаей, ну такой высоко организованной стаей, то они обязательно принимают или изгоняют, у них есть четкая ориентация «свой-чужой».
Поэтому перед нами герой Янгули - он тот, кто живет в героическом мифе. И другой герой Джемал - он живет в обычном мире, он советский пионер в отличие от Янгули, он хоть и бывший, но музыкант, он хоть и будущий, но писатель. У него будет карьера, у него будет социализация.
У Янгули ничего этого не будет, потому что он принадлежит героическому миру. Он отчужден от всего другого. Единственное, к чему Янгули причастен - это к вот этому скотоводческому циклу, не к земледельческому, заметьте, а к скотоводческому - то есть более древнему. Это связывает Янгули с его греческими предками, которые и были и скотоводы, и воины. Это абсолютно естественная связка архаическая. И Янгули очень связан с этим со всем. А Думбадзе большой специалист по архаике, у него есть такой рассказ «Кровь», кто захочет - прочтет. Роскошный рассказ, очень маленький про мистическую связь рода.
Так вот Янгули принадлежит миру абсолютного героизма. Он связан только с древним архаическим циклом, но он никак не связан с внешним миром: с пионерами, музыкантами, писателями. Он не может быть с ними связан. И даже больше того, мы понимаем, что ему нельзя взрослеть. Правда, еще мы должны понимать, что ему никто и не даст взрослеть, потому что это 1938 год. Через три года начнется война и ему как раз стукнет 17. То есть он принадлежит именно к этому знаменитому поколению 1924 года - потери которого были максимальными. Именно этих мальчиков почти не осталось. Булат Окуджава, кстати, тоже этого года…
А где такой героизм (например, героизм «Песни о Роланде») там смерть - это естественный итог. Он умирает в силу бескомпромиссности героического человека. И у него этика бескомпромиссная. Это человек, который не может быть вторым, у него этика бескомпромиссная и он из этого исходит.
Кем он стал бы в этом новом мире? Мальчиком Янгули - нет, он не может быть мальчиком Янгули. Он - король.
А Джемал - он должен быть инициирован для мира, для того, чтобы в нем жить, работать, заводить семью. И он должен обрести тот естественный процент героического, который должен быть в мужчине.
Вот их пара в чем. В них есть что-то кровное. Куначеское - это не просто друзья, это такое искусственное родство. Они не друзья, они не могут дружить, они породнились в драке. Янгули предлагает Джемалу стать вторым. А Джемал ему что говорит: «Я сам по себе». Это то же самое, что говорит Гринёв Пугачеву, когда они породнились: разбойник породнился с дворянином. То же самое здесь - они братья, а не друзья. Это больше.
Кроме драки, в чем их ритуал заключался? Они проклинают на греческом и на грузинском друг друга и родных, и мать, то есть то, чего у них нету. Самое дорогое. И в этих проклятьях они тоже породнились.
И потом - эта подготовленная фраза: «Я люблю твою мать» - это грандиозная, родовая формула. То есть мы братья.
И Янгули через этот ритуал готовил Джемала, сам не зная об этом, потому что он не может оставить своего любимого ослика, который стал для него родным, ни Пете, никому из своей свиты, он может оставить его только своему брату.
Эта любовь к своему ослику - это немного сентиментально, но это прекрасная черта в таком драчуне… У него нежность есть, которую он откроет только брату. И если уж о слезах говорить, то, конечно, только вот это «пучок травы» два раза повторенное - это хорошо сказано. Это некий гимн самому лучшему животному на свете, которое работает и не просит ничего взамен. И которое является настоящим носителем этики, оно служит хозяину своему.
Вот отношения между ними. Янгули инициирует Джемала, передает ему эстафету, делает его нормальным человеком: открытым миру, при том, что сам Янгули замкнут в своем рыцарстве, героизме. Ведь героизм это же проклятье, я имею ввиду стопроцентный героизм. Из него нет выхода в мир. Это такой сложный кодекс, это такая высота, которой нет в обычной жизни. Под мостом, в этом быту, казалось бы, в этой дребедени - высота есть, он все время король. А в большом мире он не может быть королем, а ему нельзя не быть королем, поэтому выход в смерти для него в каком-то смысле естественный.
И как на эту смерти отреагировал Джемал? «Янгули вернулся», - он говорит. Представляете? Не умер, а вернулся. Это возвращение короля…
Я люблю, конечно, в эту сторону интерпретацию сдвигать, но напрашивается… Что это первая фраза будущего писателя.
Видите, он с творчеством должен быть связан. Он почему не стал скрипачом? И почему хорошо, что Янгули разломал его скрипку об его голову? Правильно сделал. Потому что нельзя, чтобы творчество было из-под палки.
Не хотел он, это ярмо на него надели. Янгули разносит мацони как свой долг, а Джемал носит свою скрипку как повинность, нельзя ему… Поэтому он должен быть отвязан от него. И возможно у него должно быть другое творчество. И вот у него слово появляется: «Янгули вернулся». Это нетривиально. Он слезами и этими словами воздает почести королю. В этом есть что-то от баллады, что-то от героического эпоса, а мы знаем, что героический эпос часто заканчивается смертью героя. Счастливая концовка не запланирована в героическом эпосе.
Смерть героя - это не поражение, поскольку цель героя - изменить мир. И что мы можем сказать? Какой толк? Что он сделал?
Очень важно, что он инициировал будущего писателя, но даже и не так важно, что писателя, а главное - он инициировал человека в мир, потому что хорошо, когда в человеке есть вот эта прививка геройства. И он сделал ему прививку геройства. Джемал не герой, но в нем есть эта прививка. И, кажется, что сам Янгули рад, что ему хороший удар нанесли по челюсти, потому что вдруг он встречает человека по кодексу. Встреть мужественно угрозу, а если не можешь - иди на десятые роли. И это закон, в этом есть этика, а не произвол.
Рыбки
Казалось бы совсем боковой сюжет. Но…
Первое - это смерть в воде, это параллель на оси рыбки-Янгули. Рыбки не едят человеческую еду. Эти рыбки королевские они живут в своем мире, их нельзя кормить бутербродами с сыром. Также Янгули не живет в другой среде, понимаете?
А вторая параллель вот какая. Нельзя было приводить Джемала к этой учительнице. Ему нельзя играть на скрипке, потому что ему нельзя заниматься подневольным творчеством. Его тянет показать себя. Скрипка - это клеймо на нем, он даже «Сурка» играет не из любви к искусству, он из героического духа играет.
А что там говориться про «Сурка» - «эту простую и великую мелодию». А говорит это кто? Это говорит взрослый писатель, он говорит от первого лица. Следовательно, он понял, что Бетховен написал простую и великую мелодию, только перестав быть скрипачом.
Может быть, он вообще всю эту инициацию как писатель прошел, потому, что он увидел героя высокой литературы - в жизни.
И рыбки тем самым такую нам параллель являют о том, что чудесное не питается бутербродами с сыром. Не живет бытом - первое.
Но и само описание… Там первая деталь, когда Джемал переворачивает в воде эти рыбьи трупики, это смешно и грустно очень. Но и, конечно, то, как учительница целовала этих мертвых рыбок…
У нее другой мир волшебный - мир отречения ради музыки. И там нужно служить прекрасному. Нет? Ты не служишь - ты убийца, разбойник. Она его изгоняет и, правильно, делает. Она поняла, что не будет скрипачом варвар этот. Учительница поняла, что он не будет принадлежать этому миру отречения.
Она потрясающая - она тоже героиня.
А тетя? Какая поразительная тетя. Она кричит. И мы понимаем, что это ритуальный крик. А как хладнокровно она разбила горшок с мацони!
Какие тут люди!
Отец, у него несколько ролей. Сначала он говорит что-то вроде «давайте жить дружно» и, кажется, он тряпка, но нет.
Он страшно избивает своего сына, и сын как бога его принимает. А когда женщина об его голову горшок разбивает - он и слова не сказал. Это отношение ритуальное и очень высокое между людьми.
Она великолепная тетя. Помните, когда она видит, что дело серьезное, она племяннику и слова не сказала, только раны его омыла.
Это то, чего нет в нашей жизни. И это огромная потеря для нас. И в нас есть эта тоска.
И еще контекст рассказа это событие того, что из Сухуми уехали все греки, и Сухуми остался без сердца. Это же было частью эллинского мира. Это ойкумена.
Ойкумена - это заселенная земля, это территория Греции со всеми колониями. Золотое руно, Колхида…
И для меня эта тоска выразилась в самом большом чуде моей жизни.
В чем чудо? Наверное, оно так и должно существовать, как брошенный сарай. Я даже ничего специального не делаю для того, чтобы поделиться содержимым этого сарая с миром. Раньше я как-то больше об этом говорил, сейчас редко рассказываю об этом…
У меня было чудо в жизни. И оно непосредственно связано с Думбадзе.
После этого чуда я начал писать стихи… И это единственные глубокие, не иронические стихи, которые я писал в своей жизни…
Тридцать лет назад я описал все эти события в прозе, в рассказе. И эта та форма работы с мифом моей жизни, которой я учил вас на Писательском клубе.
Могу поделиться фрагментом этой прозы, если хотите…